Чем притягивает и удивляет Еврейская автономная область России
«В чем были — в том и вышли»
— Сколько в Еврейской автономии евреев? На этот вопрос вам не ответит никто. Но скажу так, последнего еврея придет провожать тысяча евреев, не меньше, — эмоционально замечает Валерий Соломонович Гуревич — в прошлом вице-губернатор автономной области, а сегодня на двоих с коллегой делит тесный кабинет сотрудника института комплексного анализа региональных проблем Дальневосточного отделения РАН. Его родителей в Биробиджан привезли детьми дед с бабушкой — романтики-первопоселенцы:
— Их здесь встречали тучи комаров, палатки и оркестр. Больше здесь не было ничего.
— И никакого бытового антисемитизма, здесь этого не было никогда! — восклицает Валерий Соломонович.
Городским анекдотом стала история, когда бригадира завода по фамилии Аксельрод разбирали на бюро горкома партии за то, что он одну еврейку приложил ядреным словом. Она увидела в этом антисемитский колер и накатала жалобу.
— Весь Биробиджан над этим смеялся, — вспоминает Гуревич.
Сам он с родным языком на «вы», прекрасно понимает, но разговаривать не может.
— Язык живой, а у меня нет практики,- мудро замечает еврей Гуревич.
За окном кабинета бывшего вице-губернатора Еврейской автономной области горы черного, неубранного снега, корявые змейки нечищеных тротуаров. Февральский Биробиджан неприбран и неуютен.
— Время и эмиграция вымыли людские ресурсы. В регионе очень сильный кадровый голод. Если положить руку на сердце — в городе просто нет хозяина, — говорит Валерий Соломонович.
Старожилы прекрасно помнят, как в начале разломных 1990-х сюда приезжал израильский консул и в городском Дворце культуры сутками штамповал визы.
Жителям Еврейской автономии показывали фильмы о процветающей жизни на родине предков. Один из героев кинорассказа говорил о шестнадцати сортах мыла, которые лежат в магазинах Тель-Авива. Женщины в зале сдавленно ахали, они знали только два сорта: «Хозяйственное» и «Земляничное», которые продавали по талонам.
Люди улетали в эмиграцию полными самолетами, одних врачей уехало больше сотни. Лучших врачей!..
— Моя мама умерла в прошлом году в Израиле, она прожила 97 лет только благодаря тамошней медицине. Но каждый день тосковала по Биробиджану и нашим морозам. Очень русский сюжет, правда? — спрашивает меня Гуревич.
До распада СССР Еврейская автономия входила в состав Хабаровского края. Стала самостоятельным субъектом после того, как разрешили брать суверенитета «сколько унесете». «Мы в чем были, в том и вышли из Хабаровского края», — признаются жители автономии.
Как Одесса, но ярче
В советские времена легкая промышленность выпускала одежду и обувь ориентируясь строго на социальные задачи: массовая продукция должна быть добротной, доступной, отвечать требованиям сезона и условиям госзаказа. Вопрос актуальности и стиля решался просто: что утвердили в министерстве, что сходит с конвейера, то и модно.
Одежда была часто неуклюжего кроя и нелепых расцветок, но грела людей десятилетиями. Биробиджан стал центром легкой промышленности всего Дальнего Востока. Фабрики: швейная, трикотажная, обувная. Помню, биробиджанскую обувь в народе называли «лапти». Хотя прослужить она могла несколько лет.
У проходных надрывались гудки завода силовых трансформаторов и легендарного «Дальсельмаша» — он выпускал комбайны на гусеничном ходу. Львиную долю крашеных охрой гигантов плановая экономика отправляла в республики Средней Азии. Сегодня от трех фабрик осталось два цеха. От заводов — светлая память.
Александр Драбкин — бывший прокурор-криминалист областного масштаба. Ныне — доцент местного университета имени Шолом-Алейхема и почетный гражданин Еврейской автономии. С первых минут знакомства просит называть его на «ты» и по имени. Тезка интеллигентно близорукий, с вкусным, как густой форшмак, слогом, он — автор нескольких книг душевной, с еврейской грустинкой, прозы о родном Биробиджане.
— Понимаешь, я безнадежно болен Биробиджаном! Израильский паспорт в кармане, но это исключительно для моего сердца, которое пережило два инфаркта и клиническую смерть. У нас, к сожалению, медицину закончили, — говорит Драбкин. И через несколько секунд продолжает: «Вот собрался уезжать в Израиль мой хороший друг, замечательный врач-неонатолог Миша Глухов. А я не могу, моя душа здесь!..»
Александр ведет меня по улицам родного города — в то время, когда деревья были большими. В глубине ухоженного двора на улице Ленина — белостенная синагога и здание еврейской общины «Фрейд», а метров через сто, на противоположной стороне улицы, — золотые купола православного храма.
У входа в общину мемориальная доска Льву Григорьевичу Тойтману, легендарному фронтовому снайперу и первому председателю общины. Несколько лет назад, придя с похорон фронтовика, Драбкин написал пронзительное четверостишие:
«Он лежал в костюме новом,
в украшении седин.
Бывший снайпер дядя Лёва
был кощунственно один.
Встал бы он, сказал ребятам
изумительную речь: «Дети, спрячьте автоматы!
От кого меня беречь?»
У Саши в Израиле живет родной брат, а в Земле обетованной упокоилась любимая мама Рива Яковлевна, памяти которой он посвятил целую книгу.
Она была ребенком первопоселенцев, потеряла на фабрике правую руку. После трагедии ей предложили «легкий труд» — стать комендантом одного из общежитий.
— Мама была из поколения, которое видело смешное в грустном, она была великолепная рассказчица. В Биробиджане еще живы счастливцы, которые помнят ее рассказы о старых евреях, — улыбается благодарный сын. Помолчав, добавляет: — Это был город, где за каждым углом можно было услышать новый анекдот или хохму. Ну, как Одесса, только ярче.
Идиш по-русски
Мы проходим мимо железного, ручной ковки забора, который держится на каменных фундаментных тумбах. Это все, что осталось от камерного ГОСЕТ (это сокращенное название Государственного еврейского театра) .
Его слава гремела 15 лет, первым директором был блистательный Эммануил Казакевич. Театральная жизнь оборвалась в 1949 году после прихода правительственной телеграммы, сообщавшей о принятом решении театр закрыть.
— Мне рассказывал дядя Фима Борунов, а шоб ты знал, дядя Фима в войну угнал у немцев «Студебеккер» с пушкой! Так вот, он тогда возил первого секретаря обкома и рассказывал, что через несколько дней после закрытия театра из сценического занавеса сшили чехлы для обкомовских машин, — говорит бывший прокурор Драбкин.
Дома он угощал меня вкуснейшей говядиной по бабушкиному рецепту. Вспоминал, вздыхал, ностальгировал.
— Понимаешь, я в Израиле сразу умру. Я себя знаю. Там я никто, а здесь востребованный и почти счастливый, — прищуром умных глаз улыбался мой собеседник..
В столице Еврейской автономии с начала 1930-х годов выходит газета «Биробиджанер штерн». Штерн с идиша переводится как звезда. Каждый номер издания помимо русского переводится на идиш.
— Хотите услышать приличный идиш — идите к Елене Ивановне Сарашевской, она русская, но лучше ее в области никто еврейский язык не знает, — напутствовали меня в региональном правительстве.
Елена Сарашевская, в девичестве Лопатина, — дочь шахтера из поселка Хинганск.
— Впервые слово «идиш» я прочитала в старой тетрадке на чердаке дома. Это было школьное сочинение, в котором я обнаружила это непонятное для меня слово, — вспоминает главный редактор «Биробиджанер штерн».
После школы поступила на иняз Биробиджанского пединститута: «Там учили английский и идиш, который мне преподавала русская женщина».
Затем училась языку в Москве и Нью-Йорке, а в газете ее учителями были старые литсотрудники, носители идиша, которых она еще застала. Сегодня страница газетного сайта на идише рвет рекорды просмотров.
— Заходят десятки тысяч читателей со всего мира, для нас это очень много, — говорит Елена.
Она гордится своими авторами, это известные писатели и журналисты, пишущие на идише. Информационный мир сегодня без границ, таланты сами находят скромную газету в далеком Биробиджане и предлагают свои услуги. Без гонорара и от чистого сердца.
Казачья дочь Елена Ивановна Сарашевская влюблена в идиш однажды и навсегда. Переводит сотни статей, сама с удовольствием пишет справа налево.
— Лена, кто кроме вас в Еврейской автономии свободно владеет идишем? — спрашиваю я редактора газеты. Она ответила через несколько секунд раздумий:
— Несколько стариков говорят, но не уверена, что они знают письменный язык.
Два еврея — три мнения
Эфраим Колпак, 25-летний раввин местной синагоги. Он стал Биробиджанским ребе в 23 года. По-юношески строен, по-взрослому глубок и неспешен в суждениях.
— Мое первое впечатление от Биробиджана? Я сразу понял, что здесь живут евреи. Вышел из машины, увидел людей и сразу понял, что среди своих, — улыбается Эфраим.
Он родился и вырос в Харькове. Когда мальчику было лет шесть, его родители резко поменяли жизнь, подчинив ее иудейским канонам.
— Помню, папа с мамой стали мне запрещать есть определенные продукты, а мои светские прабабушка и прадедушка тайком и с удовольствием меня подкармливали вкусным и не кошерным, — вспоминает Эфраил.
Юноша выбрал религиозный путь. Учился в Москве, Израиле, США.
Два года назад стал зятем главного раввина Дальнего Востока. На мое замечание об «удачной женитьбе» молодой ребе ответил обезоружившей улыбкой:
— У ортодоксальных иудеев не все так просто, как вы думаете. Нас лет с 13 разделяют от общения с девочками, все решает специальная сваха и случай. А случай и есть Вс-вышний. У свахи все на карандаше! Она знакомит молодых девушек и парней. Но встречи строго без телесного контакта! — ветхозаветно замечает мой собеседник.
Они со своей будущей женой выбрали друг друга после четвертого свидания. Заметив предательское сомнение в моих глазах, он ставит мудрую не по годам точку: «Это прекрасно! Молодостью часто рулят гормоны, что очень опрометчиво».
В биробиджанской общине «Фрейд» — три сотни евреев, из них человек 40 составляют костяк синагоги.
— Каждый день молитва, часто бывают и споры. Как известно, два еврея — три мнения! — белозубо улыбается Колпак.
Больше всего спорят о политике, Олимпиаде и городской власти, которая совсем не убирает город. Чаще всего ругают погоду. Большинство вопросов решается по-русски, в бане!
— Там сразу видишь, кто обрезан, а кто нет, — лукаво подмигивает Эфраим.
Он убежден, что Биробиджан — это «город с еврейским налетом»:
— Каждый день слышу словечки на идише, вокруг меня люди с еврейским мышлением и юмором. Я среди своих!
Раввин Колпак говорит, что Биробиджан ему нравится. Они с женой купили квартиру недалеко от синагоги, растят маленького сына.
— Сегодня нет никаких проблем с кошерными продуктами. Спасибо Интернету! — замечает раввин.
В местных супермаркетах продаются кошерное вино и кошерные чипсы! Эту редкость ему иногда приходится отправлять собратьям в другие регионы.
Действительность жизни зачастую мешает ему требовать строгий шабат от своей паствы.
— Одно дело не работать в субботу, когда ты раввин, другой вопрос, когда у тебя в этот день смена на заправке! Я людей прекрасно понимаю, — говорит молодой духовный учитель.
Он честно признается, что порой не хватает житейской мудрости и жизненного опыта. Но есть священная Тора, она полна верных указаний. Говорит, что в материальном плане живет без нужды. Его доход состоит из пожертвований общины и помощи главного раввина России Берла Лазара.
Эфраил показывает небольшой музей иудаики, который расположился в синагоге.
Старые свитки священной Торы, советская пишущая машинка с шрифтом идиша, национальная одежда, черно-белые фотографии советских искателей еврейского счастья…
— Ваш любимый анекдот? — неожиданно спрашиваю своего собеседника.
— Встречаются два еврея. Один спрашивает другого: «Хаим, вы уже устроились? » Нет, Абрам, еще работаю».
Свою жизнь в Биробиджане он считает хорошим опытом, а то, что живет вдали от родных, — душевным закаливанием.
В Израиль и обратно
Название села Валдгейм с идиша переводится как «дом в лесу». Сейчас от того леса, в который пришли еврейские первопоселенцы в 1928 году, осталась только рукотворная посадка.
Население около двух тысяч человек. Включая десяток фермеров, сохранившихся от легендарного совхоза — некогда им руководил Герой Социалистического труда Владимир Пеллер.
О былой жизни напоминает фундаментальный бюст легендарному председателю и граффити на школьном заборе, написанные с фотографий, которые украшали передовицы тогдашних газет.
Счастливые лица еврейских колхозников среди бескрайних полей и тучных стад.
Здание школы — классический образец сталинского ампира, главный корпус построен в 1958 году.
— Валдгейм — моя жизнь. Я здесь родился, окончил эту школу, моя мама тоже тут работает учителем, — говорит Андрей Бялик, директор школы.
Свое детство сорокалетний директор считает прекрасным. Оно пришлось на лихое время девяностых годов: «Но я этой лихости не чувствовал благодаря маме, которая сутками работала», — говорит мой собеседник.
Выпускник местного пединститута, он недолго поработал в областном правительстве, затем вернулся в родную школу.
Преподавал английский язык. Теперь к школьным часам добавил ношу директорства.
— Так получилось, мой отец уехал в Израиль. А нам с мамой никогда туда не хотелось. В гости съездить — с большим удовольствием, но Родина — это Валдгейм, — говорит Андрей Яковлевич.
На мой вопрос, встречал ли он когда-нибудь антисемитизм в своей жизни, еврей Бялик удивленно поднял брови:
— Даже не знаю, что это такое! В детстве с пацанами могли подраться до крови за что угодно, но мы и не понимали, кто какой национальности.
Учителей в старейшей школе региона — полный комплект. Сказывается близость к областному центру. Пятнадцать минут автобусного хода — и ты в Биробиджане.
…За столиком пустующего ресторана напротив меня сидит молодой, стильно одетый мужик, руки которого сплошь украшены замысловатыми и густыми татуировками.
— У меня и здесь есть! — Кирилл Месоед отворачивает ворот водолазки: половину шеи украшает шестиконечная звезда Давида. — Это был мой юношеский протест. Я еврей чистых кровей, в детстве был маленького роста и слабый, меня часто дразнили «жиденком». Пришлось идти в секцию бокса.
Время тогда было хаотичное, по тишайшему Биробиджану змеями ползали слухи о скинхедах, которые вот-вот приедут в город. Его 12-летним родители увезли в Израиль в 1995 году, уезжали всей большой семьей от нужды и безработицы. У отца рухнул неудачный бизнес, пришлось продать квартиру и большей частью вырученных денег залатать долговую прореху.
Кирилл поспорил с друзьями, что по приезде в Израиль первым делом съест ящик бананов. Слово почти сдержал, но на бананы не может смотреть по сей день.
— В Израиле была трудная жизнь. Там люди иного менталитета, я выходил во двор, держа в руках бутерброд с колбасой и сыром, а это было некошерно.
Они не вписались в ту жизнь, и через три года их семья приняла непростое решение вернуться в родной Биробиджан. Сегодня его мама преподает еврейскую культуру и историю холокоста в одной из городских школ.
Кирилл — местная знаменитость. Он рэпер, музыкант и художник по свету в областной филармонии.
— У меня русская жена, которую я очень люблю, а она никуда не хочет уезжать из родного Биробиджана,.
Кошерно жить не запретишь!
В Биробиджане радуют глаз милые городские скульптуры по эскизам талантливого местного художника Владислава Цапа. О том, как Цап продавал свои картины соплеменнику из Израиля в Биробиджане, уже сложили несколько анекдотов. Приезжий еврей, увидев работы Владислава, не раздумывая, спросил: «Скоко?»
_t_310x206.jpg "Фото: Сергей Куксин")
«По сто долларов каждая», — ответили за мастера коллеги. Через пару минут к месту торга подошел и сам художник. На повторный вопрос «скоко?» он, смущенно пожимая плечами, ответил: «Долларов по 20 будет недорого?..»
…Еврейские музыканты, Тевье-молочник, застывший в металле зажигательный еврейский танец.
Возле железнодорожного вокзала замерла повозка, на которой — фигуры с вдохновленными лицами первых жителей ЕАО.
— А здесь работал дядя Яша Блехман, знаменитый повар, который кормил Блюхера и Вольфа Мессинга, — указывает Александр Драбкин на здание городского ресторана.
Яков Блехман — автор знаменитого на весь Дальний Восток шницеля по-биробиджански. Его дочь Мэри Яковлевна на вопрос, какие блюда у отца получались лучше всего, ответила без паузы: «А вы спросите, что у папы не получалось. Ему было подвластно все — от восхитительного мяса до божественных тортов. Одного только мороженого он разработал 15 сортов. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала».
Вкуснейшим шницелем по-биробиджански меня накормили в кафе «Сихма».
— Идите, там кошерная кухня! Я за свои слова отвечаю, — благословил меня раввин Эфраим Колпак.
За кошрутом в «Сихме» следит технолог Юля Дамблет.
— Я родилась в Биробиджане, с 12 лет училась в еврейской школе в Москве. В мои обязанности входит включать печи, молиться над тестом, которое делают русские повара и следить за технологической дисциплиной, — улыбаясь, замечает Юля.
Да, кошерную еду из кошерных продуктов готовят здесь русские повара. А печи, духовки, мясорубки и прочие миксеры включает еврейка Дамблет. Это заповедь кошерной технологии.
У входа в кафе строгая вывеска извещает, что с вечера пятницы и до утра воскресенья еда здесь не кошерная — у технолога Юли строгий шаббат.
— Это кафе крутое, кроме того, что здесь реально вкусно, еда еще и кошерная. Многие стараются привести сюда своих гостей, — говорят биробиджанцы.
…Я не мог уехать из Еврейской автономии, не поклонившись памяти ее первопоселенцев. Старое кладбище все называют еврейским. Мне повезло: накануне здесь кто-то проехал на снегоходе, примяв более чем метровый слой снега. Здесь вечным сном спят Ривы, Хаи и Хаимы. Больше восьми десятилетий назад приехали они в далекий советский край искать свое маленькое и часто ускользавшее счастье. Эта дальневосточная земля стала для них последним пристанищем.
Многие из их потомков предпочли сменить ее на Землю обетованную, но десятки тысяч евреев поколениями вместе с русскими живут именно в этих живописных местах, где вместе с русскими хранят традиции идиша и готовят вкуснейшую кошерную еду.
Единственная автономия
Еврейская автономная область основана в мае 1934 года из Биробиджанского еврейского национального района. Единственная из областей РФ имеет статус автономии, а также единственное еврейское территориальное образование в мире (кроме Израиля) с официальным статусом.
Площадь субъекта — 36.000 квадратных километров, что соответствует примерным размерам Ярославской области.
Регион заселялся еврейскими эмигрантами из центральных регионов России, Украины, Белоруссии, США, Аргентины, Польши и других стран.
В 1993 году область была выведена из состава Хабаровского края и стала самостоятельным субъектом РФ.
Еврейская автономия занимает первое место в России по числу уехавших в Израиль, только в 1994-1998 годах из области уехало 59% еврейского населения.
Сегодня в ЕАО проживают 160 тысяч человек, евреев среди них не более 1%.
Регион — единственный на Дальнем Востоке производитель железной руды, в ЕАО построен автомобильный мост через Амур, соединяющий с соседним Китаем.
— О чем говорит история евреев?
Давайте посмотрим. Были древние римляне и были евреи. Римляне подавляли евреев. Где теперь древние римляне? Нету. А евреи сесть.
Была инквизиция и были евреи. Инквизиция сжигала евреев. Где теперь инквизиция? Нету.
А евреи есть.
Был царизм и были евреи. Царизм загонял евреев в «черту оседлости» и устраивал погромы. Где теперь царизм? Нету. А евреи есть.
Был Гитлер и были евреи. Гитлер умертвлял евреев в газовых камерах. Где теперь Гитлер? Нету. А евреи есть.
-Что вы этим хотите сказать?
— Я только хочу сказать, что мы вышли в финал.
Шницель по-биробиджански
В говяжий фарш добавляем лук, черный перец и соль. Формируем тонкую лепешку, обваливаем ее в муке. Затем обваливаем в хорошо сбитом яйце. Жарим в разогретой сковороде с открытой крышкой. Во время жарки можно «прибрать» края яйца.
Ингредиенты:
фарш мясной 200 г, лук 0,5 шт., яйцо 1 шт., соль и перец по вкусу, масло для жарки.