Поборники «облегченного гиюра» забывают, что речь идет о религиозной церемонии. Решать демографические проблемы Израиля, в который попали сотни тысяч людей самых разных национальностей,
раввины не должны. Французом стать нельзя
Это был гэдээровский вестерн. Главного индейца, как сейчас помню, играл Гойко Митич. А его бледнолицего друга — не знаю кто. Наверное, Дин Рид. Мне было, ну, лет пять. И единственная сцена, которая врезалась мне в память (и благодаря которой я вообще помню, что смотрел тот фильм) — это сцена принятия бледнолицего друга в племя. Вокруг костра его водили, руку резали, чтобы его кровь смешалась с кровью кого-то из его новых соплеменников, и все такое.
Несколько лет спустя я уже был начитанным мальчиком и знал, что подобные варварские обычаи принятия в племя существуют у целого ряда примитивных народов по всему свету. В то время как цивилизованные люди издавна знают, что вступить в народ невозможно. Можно попытаться натурализоваться за тройку-четверку поколений, но, скорее всего, тебе все равно продолжат напоминать твое чужеродное происхождение.
А значительно позже я выяснил, что ритуал принятия в племя существует и у такого древнего и, казалось бы, давно ставшего на путь цивилизации и прогресса народа, как евреи. «Гиюр» называется.
В это было сложно поверить. Как и в то, что евреи, вопреки сказанному в «Кратком справочнике атеиста» и других доступных советскому школьнику пособиях по иудаизму, да, занимаются, по мере сил, миссионерской деятельностью. И да, верят в ад и рай. И да, считают себя избранным народом, а вовсе не равными среди равных.
Все это было крайне сложно понять. Пришлось поверить.
После этого непонятным стало другое. Хорошо я — средневековый мракобес, верю Б-г знает во что и в том числе в то, что, если человека провести через определенный ритуал, он из нееврея может стать евреем. Что с меня взять? Но интеллигентные, современные люди, ни во что (ни во что!) не верящие и ничего не соблюдающие, должны к подобным вещам относиться как минимум пренебрежительно. Не придавать этому значения. Не так ли?
Не так! Субботу не соблюдают, тфилин не накладывают, со Священным писанием не знакомы даже в комикс-версии, но не только горячо приветствуют практику гиюров и признают их результаты, но и настойчиво пытаются внести однообразные рацпредложения: сделаем гиюр еще проще! И еще проще! И совсем простым! И главное, заочным! А то сколько можно таскаться через весь город в вашу синагогу?
Поразительная вещь. Если бы этим самым людям кто-нибудь рассказал, что некий простодушный тибетец поинтересовался: «Как мне стать финном?», они бы посмеялись. Можно сменить веру. Можно сменить гражданство. Но не национальность! Это все знают.
А еще все знают, что евреи этот вопрос умеют улаживать. Французом стать нельзя. Итальянцем стать нельзя. Никем стать нельзя. Только евреем. Или папуасом. И, кстати, неизвестно, что на данный момент сложнее.
Неучи времен царя Давида
Первый настоящий гиюр в нашей истории, если верить традиции, был и самым массовым: его прошли все сыны Израиля, переходя из статуса союза племен (колен) потомков праотца Яакова (Израиля) в статус народа Израиля, он же — община Завета. Там было все, по описи: знакомство с репрезентативной выборкой заповедей, обрезание (для мужчин), ритуальное омовение, жертвоприношение и, наконец, безоговорочное принятие на себя бремени исполнения всех предписаний Торы (пресловутое «исполним и поймем»).
Затем на некоторое время поток желающих вступить в евреи жижеет. А после того как гиюр делает тесть Моше Итро и его домочадцы, вообще на некоторое время практически пересыхает.
Письменным источником, в котором процесс гиюра описывается почти прямым текстом, стала, как известно, Книга Рут. И если читать ее вне контекста, сказанного в устной традиции, не может не показаться, что гиюр — это необременительное и, на удивление, неформальное дело.
Конечно, впечатление это обманчивое. Но желающих сколько угодно обманываться, лишь бы избежать сложностей, всегда хватало. А в последнее время от них и вовсе отбоя не стало.
Отдельная сложность заключается в том, что формальностей и правда немного. И любые практически три еврея могут составить «кворум», который в праве провести гиюр. А отменить гиюр почти и невозможно. Разве что удастся доказать, что были допущены какие-то принципиальные недочеты.
Впервые это превратилось в проблему во времена царствования Давида и сына его Шломо. Короткий период расцвета Иудейского царства. Быть евреем неожиданно стало модным и престижным. И тут же нашлось множество дам из ближнего зарубежья, крайне заинтересованных в браке с евреем. В смене веры, в духе языческого плюрализма, они не видели никакой проблемы. Поскольку не придавали этому никакого значения и соблюдать то, что обязывались, не собирались.
Рамбам приводит этот эпизод в «Мишне Тора». И упоминает, что в те времена неучи распустились и давай гиюрить кого попало, направо и налево, не утруждая себя проверкой серьезности намерений кандидатов.
«Мишне Тора» — свод законодательных постановлений. В нем нет места «просто историям». Рамбам их и не рассказывает. Он постановляет: во времена, когда есть все основания полагать, что желающими пройти гиюр движут какие-либо намерения, помимо стремления присоединиться к Завету со Всевышним, геров не принимают. Как не принимали их (знатоки Торы) во времена Давида и Шломо. Но, с другой стороны, если кто-то безответственный все-таки сделал человеку гиюр, несмотря на запрет, гиюр будет иметь силу и человек будет гером.
К сожалению, процветание Иудейского царства было очень недолгим. И очень скоро (и очень надолго) евреи из моды вышли. Проблема сомнительных геров по большому счету на века решилась сама собой.
И все-таки, все-таки, несмотря на все тяготы изгнания, время от времени находились такие отчаянные и романтичные натуры, которые ради того, чтобы быть с любимым, были готовы на гиюр. Даже тогда, когда это было чревато мучительной смертью (инквизиция, например, беспощадно боролась с вероотступничеством среди католиков).
Отдавая должное мужеству этих (почти без исключения) женщин, еврейские законодатели тем не менее почти всегда постановляли просьбу не удовлетворять и гиюр не проводить.
Раввины перед дилеммами
Казалось бы, а почему? Чем плохо, если к нашей вере и к нашему народу присоединится еще один, пусть и влюбчивый, но, судя по всему, хороший человек, готовый разделить нашу непростую судьбу?
Дело в том, что, как правило, речь шла о попытке узаконить уже существующие отношения. А это значит, претенденткой на гиюр практически неизбежно движет в лучшем случае не только стремление вступить в Завет. Но и личные побуждения. Само по себе это не так уж страшно. Но! Есть общественное мнение. Люди будут говорить. И люди скажут, что гиюр был сделан только ради того, чтобы обойти запрет на брак еврея с нееврейкой. И станут притеснять несчастную пару, нарушая все мыслимые предписания и запреты, касающиеся отношения и к евреям вообще, и к герам в частности. Но что несравненно страшнее, люди могут утратить доверие и уважение к институту гиюра. И к раввинскому суду. И поди знай, к чему еще. Слишком опасно. Лучше разрушить личное счастье одной пары, чем рисковать спровоцировать непредсказуемые разрушительные процессы.
Такая легкая жизнь продолжалась до тех пор, пока Наполеон не поставил всю Европу на уши со своими правами человека и гражданина. Уже в середине XIX века в Западной и Центральной Европе (и почему-то в Турции) смешанные браки из единичных случаев превращаются в полноценное и все ширящееся явление. Осмелевшие свободные граждане передовых стран самым недвусмысленным образом шантажировали раввинов: не сделаете гиюр моей невесте — я крещусь. Чуть позже добавилась опция гражданского брака.
И часть раввинов дрогнула. Логика их рассуждений была очевидной: поскольку пара вполне могла бы обойтись и без гиюра, то готовность тем не менее его пройти сама по себе доказывает серьезность и искренность намерений.
В тех местах, где катастрофические последствия эмансипации еще толком не ощущались (то есть главным образом в Российской империи), европейский опыт одобрения не удостоился.
С тех пор ситуация не перестает ухудшаться.
С одной стороны — чудовищное, по любым меркам, количество смешанных браков. Можно не называть это геноцидом. Чтобы никого не обижать. Но результат от этого не изменится.
С другой стороны, у все большего числа неевреев и неевреек возникает все больше причин хотеть сделать гиюр. Жители неблагополучных регионов — чтобы эмигрировать в Израиль. Нееврейские дети евреев — в поисках утерянной самоидентификации. И, классика жанра, романтичные барыши — чтобы выйти замуж за своих евреев.
В Израиле институт гиюра давно превратился в разменную монету во внутренней и внешней политике.
В силу идиотской поправки к закону о возвращении, в страну везут уже совсем непонятно кого. В надежде этому непонятно чему сделать гиюр. В котором это, в массе своей православное, непонятно что совершенно не заинтересовано.
Светские политические партии Израиля уже десятилетия не мытьем, так катаньем пытаются «облегчить» процедуру гиюра, превратить ее в формальность. В тщетной надежде, что это поможет решить некую надуманную демографическую проблему.
В Америке (а все проблемы американского еврейства очень громко аукаются в Израиле) другая беда: море псевдогиюров, которые делают, как им вздумается, представители квазииудейских сект «реформистов» и «консерваторов». И невозможность отследить их все и учесть. Пройдет совсем немного времени, и это, почти неотвратимо, выльется в чудовищные проблемы. Вплоть до реального раскола и потери для еврейского народа миллионов его сынов и дочерей.
На фоне подобных глобальных проблем тема платных гиюров должна была бы выглядеть не заслуживающей внимания мелочью.
Но не выглядит.
Дело в том, что каждый случай проплаченного гиюра для невесты очередного могущего себе это позволить жениха наносит поистине непоправимый ущерб репутации раввинских судов, института гиюра и всему ортодоксальному еврейству. И, само собой, льет воду на мельницу тех, кто говорит о необходимости «облегчения», «демократизации», «демонополизации» гиюра.
На самом деле это не так часто и случается. Спрос не так уж и велик, с учетом того, как богат выбор альтернативных вариантов. Но есть.
К чести раввинского сословия нужно сказать, что берущих деньги за гиюр в свой карман совсем немного. Правда, зато среди неоднократно замеченных в этом есть один целый бывший главный раввин Государства Израиль… ну, так с этим персонажем все было понятно задолго до его назначения на представительскую должность. Но такова уж цена неотделенности религии от государства.
Еще раз: таких откровенно коррумпированных раввинов в сфере гиюра немного. Сохранять репутацию незапятнанной на поверку оказывается несравненно более выгодным. Как правило, дело в том, что о гиюре для своей протеже просят благотворители, «спонсоры», люди, которым крайне сложно, а иногда и реально невозможно отказать. Это ставит раввинов, к которым обращаются, перед дилеммами, которые и врагу не пожелаешь.
Гламурный раввин дочки Трампа
А совсем недавно заговорили о новой напасти: ортодоксальных раввинах, ортодоксальность которых вызывает нешуточные сомнения. И как прикажете относиться к их гиюрам? Или «гиюрам»?
Разговор назревал уже некоторое время. А формальным сигналом к его началу стало включение в президентскую гонку в США эксцентричного миллиардера Дональда Трампа.
Трамп, как общеизвестно и всячески подчеркивается, является абсолютной противоположностью своей конкурентки, Хилари Клинтон. Единственное, что у них есть общего, кроме американского гражданства, это то, что и у Трампа, и у Клинтон дочки замужем за евреями.
С младшей Клинтон вышло неприятно, зато четко и ясно: классический смешанный брак, «скрепленный» клоунским обрядом, проведенным реформистским «рабаем» и его коллегой из какой-то прогрессивной протестантской церкви.
С дочкой Трампа, Иванкой (хорошо известной широкой аудитории, в частности, по участию в качестве одной из судей в трамповском реалити-шоу «Кандидат») все гораздо сложнее. Она прошла гиюр. И даже вроде бы ортодоксальный. У нью-йоркского гламурного раввина Джозефа Лукштейна.
Еще в конце прошлого века крупнейшие ѓалахические авторитеты того времени неоднократно подчеркивали: что бы мы ни думали о проводящих гиюр, если это ортодоксальные раввины, ни в коем случае нельзя «отменять» или «не признавать» их гиюры. Ибо это чревато огромным количеством неразрешимых проблем.
Думаю, они даже представить себе не могли, на какой тонкой грани между еврейской ортодоксией и тем, что ей не является, сумеют научиться балансировать некоторые наши современники. Зачастую от реформистов их отличает только то, что они сами себя называют ортодоксами.
Вот израильский раввинат и не выдержал. И отказал одной из прошедших гиюр у Лукштейна (не Иванке, ей бы не отказали, не беспокойтесь) в подтверждении гиюра.
Кстати, вопреки мнению главного ашкеназского раввина Государства Израиль, Давида Лау, представителя раввинской династии, известной своей либеральностью, дипломатичностью и политизированностью.
В этом вопросе он разошелся во мнениях с главным сефардским раввином, Ицхаком Йосефом, представителем династии раввинов, известных своей строгостью, последовательностью и ученостью.
Верховный раввинский суд на заседании, состоявшемся 6 июля, поддержал точку зрения раввина Йосефа.
Конечно, это всего лишь крошечный и, скорее всего, совершенно незначительный эпизод войны за то, как будет выглядеть и будет ли вообще (как мы помним, Рамбам постановляет и никто с ним не спорит, что в добрые времена геров не принимают) гиюр в обозримом будущем. И только то, что происходящее с гиюром и вокруг гиюра несомненно и очевидно является продолжением и отражением происходящего с еврейством в целом, дает основания для сдержанного, но непоколебимого оптимизма.
Шауль Андрущак