Холокост нельзя объяснить

pom181«Писать стихи после Освенцима — это варварство», — считал немецкий философ Теодор Адорно. Не меньшим варварством, по моим внутренним ощущениям, можно считать написание статей на тему Холокоста.

Наши чувства и мысли оказываются бессмысленными и лживыми, когда соприкасаются с человеческой болью и трагедией подобного масштаба. Молчание точнее передает эту несоизмеримость, чем любые слова. Но молчание одних означает, что говорить о трагедии будут только те, кто не ощущает пропасти между поддающимися воображению трагедиями и тем, что люди, так и не найдя подходящего термина, называют Холокостом или Катастрофой. Неслучайно отрицатели Катастрофы так настойчиво ищут противоречия в свидетельствах и воспоминаниях уцелевших. Они не понимают, что пережитый кошмар не поддается вербализации.

«Как можно совместить веру во всемогущество Вс-вышнего с произошедшей трагедией?!» «Где было милосердие Тв-рца и его любовь к своему народу?!» Подобные вопросы не могли не задавать поколения, выросшие уже «после Освенцима». «Как можно совместить веру во всемогущество Всевышнего с произошедшей трагедией?!» «Где было милосердие Тв-рца и его любовь к своему народу?!» Подобные вопросы не могли не задавать поколения, выросшие уже «после Освенцима». Строгость еврейского монотеизма, отрицание любого представления о самостоятельности зла только заостряет их.

Поиск ответов на эти вопросы лежит не в плоскости логических аргументов. Тема боли и горя, которые несовместимы с нашими представлениями о справедливости, возникает еще в Талмуде. «Это награда за глубокое изучение Торы?!» — недоумевает Моше, возмущенный несправедливостью жестокой смерти рабби Акивы. На что талмудическая агада предлагает ответ Свыше: «Молчи! Таково Мое решение». Понимание ограниченности возможностей нашего разума является важной составляющей веры в бесконечность Тв-рца.

К сожалению, многие вместо того, чтобы оценивать свои собственные поступки, слишком часто и довольно легко видят в бедах и трагедиях других расплату за ошибки. Так, совсем недавно, после теракта в парижской редакции сатирического журнала нашлись и те, кто заявлял, что журналисты и художники сами повинны в своей гибели. Осмыслить идею расплаты и отыскать пути к исправлению ошибок может лишь тот, кто способен пережить такую же боль, кто способен сочувствовать горю.

Одни находят причину Холокоста в ассимиляции евреев Германии, другие видят корень зла в сионизме, уводящем евреев по неверной дороге, третьи — в отсутствии поддержки сионизму. Позицию по этому вопросу однажды сформулировал Любавичский Ребе. По его словам, любая попытка объяснить трагедию Холокоста какими-то причинами оскорбительна как для памяти погибших, так и для веры во Всевышнего. Масштаб трагедии лишь подчеркивает, что произошедшее не поддается восприятию ни нашим разумом, ни нашими чувствами. Жертвам можно дать лишь одно определение — «святые», как принято называть тех, кто погиб за свое еврейство.

Время меняет восприятие прошлого. Рожденные даже через несколько десятилетий после окончания Второй мировой войны трагедию Холокоста воспринимают как часть своего жизненного опыта, хоть и не перенесенного лично, но чрезвычайно близкого, пережитого через судьбы знакомых, семейные истории, ночные кошмары и, в конце концов, через антисемитов, которые всегда готовы пожелать тебе стать одной из жертв.

Споры вокруг Холокоста создают дополнительную напряженность в международных отношениях. Роли очевидцев и участников событий остаются в прошлом, а желание адаптировать историческое событие под свои нужды требует подтверждений действиями.
Но уже сейчас для многих Катастрофа — это история, пусть еще не такая далекая, как погромы Хмельницкого или Петлюры, но относящаяся к тому же ряду исторических событий, к эпохе, от которой нас отделяет дистанция.  Видимо, именно ближайшие десятилетия определят образ Холокоста в истории. Поэтому так важен сегодняшний день — Международный день памяти жертв Холокоста, отмечаемый в этом году в десятый раз. Этот день стал важным препятствием на пути фальсификаторов истории.

Написано в Псалмах Давида: «Годы нашей жизни — семьдесят, от силы — восемьдесят лет». Современный человек живет дольше, но, возможно, водораздел между современностью и историей приближается именно к этой цифре. Неслучайно именно семь десятилетий, отделивших нас от событий Второй мировой, вдруг сделали их предметом актуальных политических дискуссий. Мы всегда должны быть на стороне веры, на стороне сострадания к людям, а не там, где властвуют брутальность и идеологические лозунги. В этом урок истории, который мы не имеем права забывать.
Автор о себе:

Детство мое выпало на ленинградскую оттепель, поэтому на всю жизнь осталась неприязнь ко всяческим заморозкам и застоям. В 1979 году открыл том Талмуда в переводе с ятями, в попытках разобраться в нем уехал в Иерусалим, где и живу в доме на последней горке по дороге к Храмовой горе. Работаю то программистом, чтобы добиваться нужных результатов, то раввином, чтобы эти результаты не переоценивать. Публицистика важна для меня не сама по себе, а как необходимая часть познания и возможность диалога с читателем. Поскольку от попыток разобраться все еще не отказался.

Михаэль Кориц

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *